Noldolante - часть 1/2

Сборный пост про все, что написалось, про Noldolante - много текста.
#нолдолантэ2019

Собирался написать благодарности соигрокам, но стал вспоминать все и написалось обвм по игре - абсолютно и полностью художественный текст "как оно мне увиделось в моей голове". Со всем пафосом и кактусом. Вторая игра по Арде за сезон, когда пишется такое. Игромагия, не иначе.

Под катом - длинная обвм-простыня "Нолдолантэ глазами Майтимо".

читать дальше«Нельяфинвэ, сын Феанаро». Перед Валар это звучит именно так. И звезды свидетели. Потому что сейчас мы нужны отцу. Если не мы, то кто будет рядом? На том поле я чувствую каждого из братьев, каждый – как теплый огонек. И отец с мамой. Она тоже идет с нами. Они такие красивые вместе с отцом.

Наш новый дом на севере. Сухой и прохладный воздух. Хвоя под ногами и ветви елей, делающие все немного сумрачным. Но у нас много света и наш дом становится домом света. Огни видны издалека. Это счастье - работать рядом с братьями, создавать то, что станет домом. Менять судьбу, превращая изгнание в то, что будет построено нашей волей.

В этот вечер у тэлери праздник и леди Араиндэ приглашает и нас тоже. Как так получилось, что даже такая простая вещь, как приглашение на праздник, теперь стала такой сложной? Можем ли мы пойти? Можем ли мы согласиться? Или лучше не ходить? Нас изгнали из Тириона, но не из Альквалондэ. Не нас… отца. Но и нам туда больше незачем. В Тирион. А в Альквалондэ… там ждет Элленил – наполовину нолдо, наполовину тэлеро. Я думаю, что он тоже будет рад, если мы придем. Пытаюсь уговорить братьев. Отец не против. В итоге идем Кано, Морьо, Нильдо и я. Кано и сам хотел пойти, обещал спеть там.

По пути мы говорим с Кано о том, как приходят и рождаются песни. У него в мыслях есть одна новая… от нее исходит теплый золотистый свет, похожий на свет Лаурелин. Даже я его чувствую, когда Кано тихо напевает. По пути встречаем Элленила и он возвращается с нами в Альквалондэ.

В Альквалондэ рады нам. Леди Араиндэ зовет к огню и угощает вином. И звучат песни. Они грустные, но, оказывается, с нашим приходом стали чуть веселее. И от этого радостно. Под одну из песен, которую поют Кано и Элленил, гости даже поднимаются танцевать. Леди Араиндэ танцует с Намо и от них невозможно глаз оторвать. Потом я слушаю и хочется, чтобы песни не заканчивались. Вздрагиваю, когда Араиндэ просит и меня спеть. Я не ожидал.

Airenyérë lindë falmo…
Песня волны, волны и печали, трогает душу вновь:
Корабли оставляют белеющий берег, идут вослед облакам…
…
Туман протянулся на сотни лиг - как долго будем в пути?
Ветер однажды вернется домой, ветер... он долетит.

Когда мы уже собираемся уходить и прощаемся с леди Араиндэ, я вижу, что она замерзла, и отдаю свой плащ. Мы говорим о надежде на примирение среди нолдор. В этот вечер почему-то было слишком много грустных предчувствий и мне хочется отогнать эту тень. Если смотреть в глаза Араиндэ, то там звезды, море и музыка. Печаль уходит. Она обещает, что тэлери будут учить нас строить корабли, если мы хотим идти в земли за морем.

На обратном пути говорим с Элленилом про дом – о том, где он. Я думаю о том, что мой дом там – где мои родные и близкие.

Подходя к Форменосу, встречаем Близнецов, которым не спится - вышли посмотреть на туман. Туман лежит на траве, а на небе алые отсветы – иногда свет Древ ложится очень причудливо, давая невероятные оттенки облакам.

***

Утром свет Лаурелин горит на листьях теплыми бликами. Куруфинвэ с дедом работают в мастерской. Это счастье – спокойно завтракать, перебрасываясь парой слов с братьями и ближними. В этот момент я абсолютно и безусловно счастлив.

Позже приходит гонец, объявляющий, что к нам идут с визитом «государь Нолофинвэ» с сыновьями и родичами. Государь? Я вижу, как меняется лицо у отца, когда мы пересказываем ему послание. Как небо перед грозой.

Гостей много. Встречать выходит мама и мы. Отец остается в мастерской. И я могу его понять. Приглашаем гостей за стол. Я очень рад видеть Финдекано, несмотря ни на что. Не надеялся уже, что он придет, а он вот, пришел. И такой, как обычно – прямой, открытый, с улыбкой и новыми идеями. Они с Турукано хотят увидеть Сильмарилли. Я обещаю спросить у отца. Что-то он скажет… особенно учитывая все это… с «государем Нолофинвэ». Все же иду в мастерскую. Отец говорит, что покажет Камни. И я в очередной раз восхищаюсь его выдержкой – ни тени раздражения, лишь спокойствие и сосредоточенность Мастера. Он показывает не только Сильмарилли, но и другие свои изобретения и какое-то время мы увлечены только этими рукотворными чудесами. На миг все так, как было до размолвки между Домами, глаза у отца горят, когда он рассказывает о свойствах новых кристаллов и стекол, с помощью которых можно видеть ближе или дальше. Показываю гостям Палантиры.

Потом мы с Финдекано обсуждаем планы похода в земли за морем и он в очередной раз оправдывает свое прозвище – Отважный – готов идти хоть до края света. Нолофинвэ от идеи похода не в восторге, но сыновья у него настроены решительно. Раз уж обсуждаем планы похода, то неплохо бы проверить – как мы готовы. И чем сможем ответить тем опасностям и тварям, что ждут нас за морем. Возникает идея устроить дружескую тренировку – турнир на затупленных мечах. Чем не повод проверить свою силу, ловкость, да и решимость тоже. Заодно и встретиться… сколько можно сидеть каждый в своем углу. Тем более, что теперь даже государь Ингвэ открыто ходит с мечом – говорит, что если с добрыми намерениями, то можно.

Поскольку в Тирион нам хода нет, а в Форменосе нет подходящего места – чтобы всем развернуться, договариваемся собраться за пределами Тириона – на нейтральной территории.

И снова я иду говорить с отцом. И он снова разрешает. Ведь тренировка - для похода в те земли, где мастерство меча нам не лишним будет.

Я вижу, что отца что-то гнетет. Говорим о походе и воле Валар. Огонь такой силы, каким горит душа Феанаро, невозможно ограничить и удержать стенами на севере. Мы уйдем отсюда. Он поведет нас и мы пойдем за ним. Хоть до края света.

Отец так и не вышел поговорить с братом. И это еще одна причина тени в его глазах. Выхожу из мастерской и прошу Нолофинвэ уделить мне время для разговора. Спрашиваю прямо, без лишних предисловий – что все это значит про «государя Нолофинвэ». И уже по реакции и взгляду вижу, что для него это не менее чудовищная нелепость, чем для всех нас. «А, так вот почему он такой…» На лице дяди понимание - почему брат даже навстречу ему не вышел. Недоразумение. Вестник, видимо, просто оговорился. Дядя говорит о том, что государь у нолдор один - государь Финвэ и что он безоговорочно признает первенство старшего. Когда гости уже собираются уходить, я вижу, как Нолофинвэ и отец идут рядом и разговаривают. Спокойно. Кажется, они объяснились. И кажется, что с моей души свалился тяжелый груз – я даже не замечал, насколько тяжелый и насколько сковывало напряжение.

Нильдо хочет идти учиться лекарскому искусству. Я не хочу, чтобы он шел учиться у Валар. В доме Нолофинвэ есть целители и я говорю, что Нильдо может пойти к ним.

Потом мы с Элленилом вешаем знамена, а Амбаруссат приходят поговорить о том, что их тревожит – речи валы Мелькора. Мелькор исчез и теперь мы лучше понимаем, что именно его слова и действия были во многом причиной разлада между Домами, но недавнее недоразумение с «государем Нолофинвэ» как нельзя лучше показывает, что мы и сами умеем и что достаточно малого, чтобы поколебать шаткое равновесие. И да, истина в том, что Мелькор не лгал напрямую, а выискивал в душе у каждого то, что можно вывернуть, истолковать и понять в худшую сторону. Это опаснее, чем прямая ложь. Эти мысли вертятся в голове и тогда, когда идем на тренировку.

До тренировки еще приходит Лауретинвэ. Показывает, что изобрел новый щит – меньше тех, какие мы использовали до сих пор, но и легче. Интересно попробовать и что-то в этом его изобретении есть.

Мы с Финдекано открываем турнир, раз уж мы все это затеяли. Это абсолютное счастье движения, точности и азарта. Финдекано побеждает с небольшим перевесом. Куруфинвэ сражается с Элленилом – быстрые, ловкие и очень красивые, как будто танцуют. Я думаю, что надо поправить в собственной стратегии, когда представится шанс продолжить, но прибегает Морьо – на Тьелко напал волк. На охоте. Со спины. Морьо успевает сообщить, что Кано уже вылечил брата, поэтому большой спешки нет. Но Тьелко и Амбаруссат собираются идти искать волка, потому что такого зверя нельзя просто так оставлять – может напасть на кого-то еще. Надо выяснить – в чем причина. Я не могу дать братьям в одиночестве идти искать этого волка, особенно после того, что произошло. Да, они уже взрослые и я доверяю, что они справятся. Но знаю, что все равно сердце будет не на месте, если останусь. Поэтому прошу у Финдекано прощения и обещаю вернуться, как только разберемся – что там с волком не так.

Я не думал, что пойду разговаривать с Валар, но с волком нам нужна помощь – чтобы найти его. Поэтому идем говорить к владыкам – Манвэ и Варде. В чертогах Манвэ и Варды звучит музыка и на их лицах знакомый свет. У Манвэ его теплая улыбка. Братья забыли снять оружие и я прошу прощения за всех – за нашу невежливость, объясняя, что мы собрались искать волка и поэтому с оружием. Мне жаль, что случилось много такого, чего не должно было случиться. Жаль того времени, когда мы чаще и с радостью приходили к Валар, а не только тогда, когда беда вынудит. Но я не могу забыть того, что они изгнали отца. Несправедливо изгнали, ничего не сделав с главным виновником. Сейчас об этом думать смысла нет. Валар рассказывают, что, видимо, волк был ранен и потому ведет себя так. Если он страдает, то тем более надо его найти. Еще узнаем, что волк боится вооруженных луками – видимо, из лука и был ранен. Перед нашим уходом Манвэ чинит Близнецам сломанный лук. Потом идем к Йаванне и Оромэ, а затем выслеживать зверя. Когда видим волка, Тьелко идет впереди, мы ждем неподалеку – на случай, если будет нужна помощь. Зверь явно настороже и не сразу соглашается говорить. Но в итоге у Тьелко получается. А потом он по одному зовет нас. И вот мы все уже сидим и разговариваем с волком. Вернее, разговаривает Тьелко и нам переводит. Не могу не восхищаться братом – его храбростью и талантами. Узнаем, что волк потерял брата, которого застрелили из лука у него на глазах, и потому теперь недоверчив. У Тьелко был с собой лук, поэтому волк напал. Не могу отделаться от мысли, что если это будет хоть как-то зависеть от Тьелко, то этот волк будет теперь жить долго и счастливо… и как бы у нас не появился еще один зверь, кроме Хуана. Похоже, братья думают о том же.

А потом волк просит Макалаурэ спеть. И Макалаурэ поет. По-волчьи. Я бы никогда не подумал, что даже так он может петь красиво. Теперь знаю, что может.

Все то время, пока мы разговариваем с волком, Оромэ стоит неподалеку, опираясь на свой лук. Заботится, чтобы ничего плохого не случилось.

По пути обратно на турнир нам попадается Лауретинвэ, который, услышав волчий вой, поспешил на помощь. Кано с непроницаемым выражением лица объясняет, что это он выл. И что если кто-то услышит вой в пределах Форменоса, то не надо сразу бросаться с оружием. Волк собирается прийти в гости и Макалаурэ обещал ему спеть снова.

Турнир закончился. Победил Айканаро. Но мы сражаемся просто уже исключительно ради мастерства и удовольствия. Я сражаюсь с Финдекано, Лаурэндилем и Артафиндэ. Они делятся секретами своего мастерства. Потом мы с Артафиндэ берем настоящие мечи, не учебные. Музыка стали и радость движения. В том, что мы делаем, гармония и точность мастерства. Для меня честь и счастье тренироваться с мастерами. И не хочется уходить, но дома ждут.

Дома я иду в мастерскую к отцу, рассказываю про тренировку. Ему уже рассказали про приключения с волком. А еще Амбаруссат успели сходить с тэлери в море и наловить жемчуга. Мама показывает добытые ими черные жемчужины.

Я вместе с мамой готовлю ужин – злаки и добытую Тьелко и Близнецами на охоте птицу. И снова это чувство счастья – когда все вместе сидят за столом, текут

неспешные разговоры… и все хорошо. Мы празднуем помолвку Морьо и Таурелотэ. Наконец-то они решились объявить об этом.

Собираемся пить чай, когда всех охватывает необъяснимая тревога. Кто-то идет. Вала Мелькор. Он хочет поговорить с отцом. Неожиданно. Рассказывает о своей дружбе и симпатии, сочувствует, что Валар несправедливо обошлись с нами… предостерегает, что они желают получить Сильмарилли, и что-то такое мелькает у него в глазах… Отец видит это яснее всех прочих и велит Мелькору убираться. И снова у того в глазах мелькает что-то перед тем, как он разворачивается и уходит. «Я всего лишь хотел помочь и предупредить». А через мгновение приходят видения. Страшнее всего становится, когда мама начинает плакать и ее взгляд наполняется страхом. Кажется, что все обезумели. У Финвэ такое лицо, как будто он тоже увидел что-то ужасное. Потом видения приходят и ко мне. Близкая смерть. Но я не вижу – чья. Какая смерть в Валиноре? Чертоги Мандоса – вот же они… недалеко совсем… Я стряхиваю видения. Страшна не смерть, страшно расставание с близкими. А значит сейчас надо держаться и держать их. Это дает мне силы, когда Нильдо срывается и бежит куда-то. Потом куда-то бежит юный Айвэ. Элленил. Я и братья пытаемся останавливать каждого обезумевшего. Искать слова. Каждый, кто приходит в себя, ищет слова для других. Серебряный цветок. Радость. Родство. Любовь. И свет. А потом отец приносит Камни. Их свет смывает остатки видений и тревог. Но мы знаем, что самый сильный свет, который поможет справиться со страхом, бедами и Тьмой – внутри нас, в сердце у каждого. Кано говорит об этом вслух. Он всегда умеет найти правильные слова. Он всегда чувствует - как звучит каждый из нас.

Мы успеваем обменяться парой слов с отцом. Спрашиваю его про видения. Он говорит, что смог победить их. «Я тоже смог». Он кладет руки мне на плечи. Его доверие и наша семья – самое ценное, что у меня есть. «Я пойду за тобой куда угодно. мы все пойдем». Думаю, он и так это знает. Но мне нужно сказать это вслух.

Мы пытаемся петь, разговаривать, но вечер тревожен. А потом мама видит меч Элленила и просит посмотреть. Я показываю, спросив разрешения. Она просит показать – как держать оружие. Почему-то Элленил вмешивается и просит меня не делать этого. Я не понимаю – в чем беда. Мама ходила с нами в походы. Решительности, ловкости и силы ей не занимать. Она объясняет, что не хочет быть беззащитной. Да, именно так. Я тоже не хочу, чтобы кто-то из моей семьи был беззащитен. Я хотел бы защитить их всех, но вместе с тем я знаю, как важно – уметь защитить себя. И хочу, чтобы они умели. От любой опасности – от той, от которой можно защититься мечом, и от той, от которой может защитить огонь в сердце. Поэтому я отдаю Элленилу его меч, беру свой, мы с мамой встаем, отходим на открытое место и я показываю ей движения, держа ее руку с мечом в своей. У нее все получается естественно и я снова думаю о том, какая же она красивая и как изящно двигается. Кажется, у нее получается все, за что бы она ни взялась. Потом мы возвращаемся к столу. Все хорошо.

К нам приходят гонцы звать на Праздник Единения в Тирионе. Валар решили устроить праздник… не слишком ли много праздников за последнее время?.. Нас больше

интересует – знаю ли они, что Мелькор вернулся. И, по нашему мнению, надо не праздновать, а действовать. Но они празднуют. Потом является Эонвэ. С тем же самым. И снова зовет всех. Отец был изгнан из Тириона и не может там появляться. Уж кому-кому, а Эонвэ должно быть об этом известно. Гонец Манвэ объявляет, что приговор отменен, изгнание окончено и что Валар готовы объявить об этом во всеуслышание. Но нам больше не нужен Тирион. Если кому-то надо, пусть приходят сюда, в Форменос. Отец не собирается никуда идти. Не собираемся и мы. Когда Эонвэ является снова, просьба сменяется приказом. Теперь Валар приказывают отцу явиться. С ним идет мама и Куруфинвэ. Макалаурэ еще раньше ушел, когда его позвал Намо. А мы остаемся позаботиться о нашем доме. Сидим у огня и поем песни, чтобы разогнать наползающие тени.

Тонкий луч коснется ладони,
на землю падают капли света,
когда на земле надежды нет и
когда не видно на небе покоя.
Cemenna lantar i silmo limbar,
hellennë, estel ve lindë.

Сейчас я не хочу, чтобы кто-либо оставался один, поэтому иду искать Финвэ, зову его из мастерской к огню.

Когда приходят Тьма и черный ужас, мы вместе встаем навстречу им. Наш Король ведет нас. Наш дом защищают все. Даже мальчишка Айвэ выходит вперед, вооруженный кинжалом - для меча он слишком юн еще. Падающие на нас заклятия – ужас, отчаяние, боль и бессилие, Тьма и гибель. Враг знает, куда бить, наши воины падают один за другим. Но поднимаются снова. Какой-то необъяснимой силой, опираясь на мечи, опираясь на руку, опираясь на колено, на деревья и камни, опираясь друг на друга. Не падает только Король. Он стоит против Вала так же непоколебимо, как стоял бы против любой опасности. И мы готовы встать рядом и защищать его, даже если придется ползти. Позже я не могу вспомнить – сколько раз падал под заклятием и от ран, потом приходил в себя и снова пытался встать. Как любой из нас. Урывками я помню, что слышал, как Враг разговаривает с Макалаурэ… брат лежал на земле… он же ушел к Намо, должен был быть не здесь... Я видел, как полз вперед Тьелко и Амбаруссат, как стоял против Врага Финвэ. Я не видел, как погиб наш Король, я был без сознания. В очередной раз очнулся в темноте, из ран в горле и на груди и из рассеченной скулы текла кровь. Помню, как полз в темноте, почти не мог ни говорить, ни кричать – чтобы узнать, что с остальными. Помню, как мы наткнулись друг на друга с Тьелко, а потом на бесчувственного Макалаурэ. Я пытался звать его, но не мог докричаться силой фэа. Как мы с Тьелко и Морьо пытались перетащить Кано ближе к остальным. Я ориентировался на белую рубаху лежащего на земле Элленила – в темноте она казалась очень яркой. Как и кровь на ней. У нас был лишь один целитель. Нильдо лечил всех. Первыми тех, чьи раны были особенно тяжелы. Лечил, отдавая себя и свои силы, сражался за каждого. Наш бой был окончен и мы его проиграли - наш Король погиб. Но наш целитель шаг за шагом выигрывал свой бой, отбирая у смерти одного за другим. Позже, когда лечили уже его, я услышал, что если бы он так сделал в землях за морем, то погиб бы, отдав все силы.

Я не помню, кто сказал мне о том, что наш Король погиб. Я слышал плачь, крики Амбаруссат, что надо перенести его с порога. Сам я не мог плакать. Кажется, я ответил, что ему мы уже не можем помочь, но должны помочь живым. Сказал, что сначала надо помочь всем раненым, а потом уже все остальное. Мне самому показалось, что мой голос звучит как неживой. Потом братья перенесли Финвэ к огню. Нужно было идти в Тирион – сказать отцу. Мы так и не смогли вернуть в сознание Макалаурэ. Нужно было искать помощи. Когда я с Морьо и Элленилом собирались идти в Тирион, среди ветвей мы увидели огни. Отец с мамой возвращались. Мы кинулись им навстречу. А потом отец бежал, не разбирая дороги. И плакал над телом своего погибшего отца.

С отцом и мамой пришел кто-то из Тириона, я не помню – кто. Они рассказали о том, что какая-то тварь, пришедшая с Врагом, убила Древа. Наступившая Тьма больше не удивляла. Звучали слова о том, что надо устроить прощание с Королем. В Тирионе. Отец поднял голову и сказал, что все, кто хотят проститься, придут сюда. Я должен был отнести весть. Со мной пошли Кано, Морьо и Элленил. Кано пришел в себя, когда услышал голос отца. А Морьо… Морьо был рядом как всегда - спокойный, молчаливый и надежный как скала. И Элленил. Тоже рядом. Как всегда.

Путь в Тирион я помню как в тумане. Мне казалось, что я вижу окружающий мир через лед, который намерзает в горах под холодным ветром. И этим же льдом было сковано сердце. В Тирионе я говорил спокойно. Не было никаких чувств, голос звучал ровно. Я просто делал то, что нужно было делать. Нолофинвэ и Арафинвэ поднялись сразу. Они уже знали о гибели Короля. Все были в сборе. Не было причин для задержек. На пути в Форменос Нолофинвэ попросил рассказать кратко о том, что случилось. Я постарался кратко. А потом он начал расспрашивать – что с Феанаро и как он отреагировал на смерть Финвэ. Я говорил какие-то вежливые слова о скорби и о том, что Феанаро очень любил отца, но Нолофинвэ настаивал на прямом ответе, спрашивая – в ярости ли его брат или в безумии и что он делал.

- Он плакал. - Мой ответ прозвучал более резко и холодно, чем я намеревался. В нем был тот холод, что все еще не отпускал изнутри. – Это достаточно прямой ответ?
- Да. – Голос Нолофинвэ был тихим и он отступил на шаг.

Остаток пути я шел один впереди, чтобы предупредить своих, что следом идут те, кто хотят попрощаться с Королем.

Они прощались, подходя по одному. Кто-то говорил прощальные слова, кто-то подходил молча. Огонь отбрасывал блики на лица и казалось, что в глазах вспыхивает пламя. Потом мы подняли тело и отнесли в мастерскую. Большую часть времени Финвэ проводил там.

В какой-то момент мы обнаружили, что Враг унес из мастерской Сильмарилли и все кристаллы, что давали свет.

После прощания с Королем ни у кого не было сомнений – что делать дальше: догнать Врага, отомстить за смерть Короля и вернуть украденное. Сборы не были долгими. Когда мы шли в Тирион, пошел дождь, но и он не мог погасить горевших во тьме факелов.

В Тирионе отец говорил перед всеми и его слова зажигали огонь в глазах и в сердцах. Тогда он назвал Мелькора Черным Врагом – Моринготто. Говорил о походе и о войне. И тогда же он произнес Клятву, которую мы с братьями повторили.

Будь он враг или друг, запятнан или чист,
Порождение Моргота или Светлого Вала,
Эльда или Майа или Пришедший следом,
Человек, еще не рожденный в Средиземьи,
Ни закон, ни любовь, ни союз мечей,
Страх или опасность, или сама судьба,
Не защитят от Феанора или его родичей того,
Кто бы ни спрятал или сохранил или взял в ладонь,
Найдя, сберег или прочь выбросил
Сильмарил. Так клянемся мы все:
Смерть принесем мы ему прежде конца Дней,
Горе до самого скончания мира.
Слово наше слышишь ты,
Эру Всеотец! В вечнодлящуюся Тьму
Ввергни нас, если дела не совершим.
На святой вершине услышьте и засвидетельствуйте,
И нашу клятву запомните, Манвэ и Варда!

Клятва вызывает много разговоров. Как и планы похода. Громче всех говорит Артанис. О том, что в поход она готова идти, но что не пойдет за Феанаро. Я смотрю на нее и не понимаю – зачем ей сейчас этот спор… как будто сейчас время – меряться кто за кем пойдет, когда на всех обрушилась общая беда. А может быть, это моя собственная боль не дает мне вслушаться в чужие слова.

Нолофинвэ клянется, что пойдет за своим старшим братом и Королем.

Когда мы уже собираемся выступать, то, проходя мимо Финдекано, я говорю ему, что мы даже представить себе не могли – с чем столкнемся и что это хуже любых тварей, о которых мы думали.

Горечь из-за бессилия и из-за того, что мы не смогли защитить своего Короля не оставляет. Впрочем, если не остается ничего другого, то остается следовать за отцом - новым Королем и хотя бы отомстить.

Другого пути, кроме Альквалондэ, нет. Там отец говорит с Ольвэ. Просит дать нам корабли, чтобы переправиться через пролив. То, что отвечает Ольвэ… он говорит, что мы должны просить разрешения у Валар. Что он несет? С каких пор Валар стали запрещать нам покинуть эти земли? Потом говорит про шторм.

Мы говорим с Ольвэ, с другими тэлери, с Араиндэ… уходим и возвращаемся снова… и снова говорим, просим понять нашу беду и прийти на помощь. А они рассказывают о том, что готовы учить нас строить корабли, но не готовы дать корабли на время… даже с собственными моряками. Строить… как будто у нас есть время. Все обещания дружбы и помощи оказались лишь словами. Корабли им дороже, чем наше горе или месть. Я пытаюсь поймать взгляд леди Араиндэ… теперь он другой. Теперь там только сожаление.

А потом отец просто идет к кораблям. И получает удар в грудь копьем от одного из тэлери. Пути назад больше нет. Сначала я пытаюсь идти вперед, лишь тесня моряков щитом, но у них мечи и копья. Тэлери не готовы отступать, наоборот. И тогда остается только одна цель – с отцом и Кано, у которых тоже есть щиты, пробиваться к кораблям и проложить путь другим – тем, что без щитов и доспехов. Я не останавливаюсь посмотреть – куда ложатся удары, раню я или убиваю. Не успеваю ни остановиться, ни оглянуться. Целители потом разберутся.

Невозможно поверить, когда все кончено. На пристани убитые и раненые. Кто-то почти сбивает меня с ног со спины. Я вижу, что это Нолофинвэ, который следом почти сбивает с ног отца. Я хватаю его за руку, пытаясь удержать, но он ничего не хочет слышать. Даже того, что один из тэлери первым ударил отца. Кажется, только у мамы получается всех успокоить.

Потом я вижу Финдекано. «Страшную клятву произнес твой отец и, кажется, это ее первые плоды». Слова друга звучат как приговор. Кое-как мы пытаемся отплыть с тем, чтобы продвигаться вдоль берега. У нас нет времени помогать раненым тэлери. Не хотим, чтобы нас остановили.

Сначала первыми идут Близнецы, потому что они учились… у тэлери. Тех, которые остались лежать на камнях Лебединой Гавани. Элленил протягивает мне карту. Бумага пропиталась кровью. Наши руки тоже в крови. Карту он взял у девы, которую убил случайно. Он говорит, что леди Араиндэ тоже убита. Я не знаю – что он чувствует. Вернее, знаю. Но сейчас нельзя думать об этом. В море слишком много опасностей… а он тэлеро, пусть наполовину, но знает эти воды и море лучше нас всех. Значит, мы должны идти впереди. Я знаю, что не должен просить об этом, и знаю, что попрошу все равно. Но мне не приходится. Он сам понимает. Так наш корабль становится флагманским. Благодаря искусству Элленила, мы обходим те скалы и мели, которые грозили бы гибелью любому из нолдор. Волны, ветер над морем и крики чаек шлют нам свои проклятия и мне слышится, что среди морских голосов звучит песня леди Араиндэ.

Земли за морем суровы. Мы едва успеваем сойти на сушу и немного отойти вглубь. Не успеваем даже разбить лагерь, когда на нас набрасываются твари. Некоторые из них – живой огонь. От этого огня вспыхивают паруса кораблей и занимается дерево. Мы сражаемся, отец впереди и в конце концов твари бегут. Но отец падает израненный. Не уходи! Мне хочется кричать, но я лишь молча держу его за руку. Даже тогда, когда он обращается в пламя. Но не удержать…

И снова нет слез. А потом рядом оседает мама. Не уходи!

«Я нужна ему. Ты же знаешь, как его там встретят.» Она говорит это очень тихо. А мне нечего возразить. Они уходят вместе.

Последней волей отца были слова о том, чтобы мы поклялись снова. «Помогайте,» - я говорю это братьям, заставляя их вспоминать слова. И мы поднимаем мечи и повторяем Клятву, сбиваясь, кто-то через слезы и срывающимся голосом. Но мы повторяем ее. В руке я сжимаю венец, который отец отдал мне. Их больше нет. Остались только мы. И Клятва, которую мы должны исполнить. И нет пути назад. Лишь горящие остовы белых кораблей. Из-за огня кажется, что они окрашены кровью.

Потом мы идем вперед. И едва успеваем остановиться на привал, как приходит посланник. Он говорит, что пришел от хозяина здешних земель.

«Разве у здешних земель есть хозяин?»

Не так уж сложно разобраться, что речь идет о Моринготто. Посланник называет себя Майрон и говорит, что его хозяин не хочет войны и готов на переговоры с нами, а в знак своих благих намерений обещает вернуть один из Камней. У нас нет никаких причин верить ему. Но я понимаю, что не могу отвергнуть предложение. Я поклялся. И не могу отказаться даже от одного из Сильмариллей. Тем не менее я настаиваю, что пойду куда-либо, только если хозяин Майрона пообещает отдать все Камни. Майя просит дать ему немного времени. То, что с ним происходит, похоже на осанвэ, но он явно испытывает сильную боль. Потом он поднимает голову и говорит, что его хозяин пообещал и отдаст Камни. Братья отговаривают. И я напоминаю им о Клятве.

«Ты остаешься за старшего». Макалаурэ кивает. Венец отца в руках у Нильдо – я еще раньше отдал его целителю, чтобы подержал, пока я разговариваю с майя. Обещаю скоро вернуться. Майрон говорит, что идти недалеко. Да и переговоры не должны занять много времени. Элленил идет со мной. Мне следовало бы пойти одному. А еще лучше – совсем не ходить, вспомнив всю ложь, что уже говорил Моринготто. Но Клятва не дает мыслить ясно. Единственное, о чем я могу думать – что сейчас у меня есть возможность исполнить ее и получить Камни.

Вместо переговоров нас ждет засада.

***

Собственную боль терпеть легче, чем чужую. И я сдаю позиции шаг за шагом. Сначала имя Элленила. Потом признание в том, что я убийца, рассказ о резне в Альквалондэ… Потому что они не стоят его жизни и боли. И вместе с тем я знаю, что мои уступки бессмысленны, потому что рано или поздно Враг задаст вопрос, на который я не смогу ответить, и будет тот рубеж, дальше которого нельзя отступить И все равно… до тех пор, пока есть возможность выбирать… они не стоят…

Мой оруженосец держится лучше меня. Молчит там, где у меня не получается молчать. А потом и мне остается только молчать. Или отвечать то, что Врагу не понравится. Или орать. Богатый выбор, учитывая ситуацию.

«У меня нет для тебя другого имени, кроме Моринготто. И другого ты не услышишь.»

До него не сразу доходит, что я и правда не стану служить ему. Что бы он ни делал. Ошейник не дает нормально дышать. Почему-то это еще хуже, чем удары.

А потом они приводят деву из местных… синдар. Она чем-то неуловимо похожа на леди Араиндэ и как будто не в себе или под воздействием чужой воли. В конце концов Моринготто приковывает ее рядом со мной – «чтобы заботилась». Когда возвращают в сознание в очередной раз, я вижу, что дева мертва – задушила себя цепью, которой была прикована. После этого мой ошейник не имеет никакого значения. Вообще ничто из того, что происходит со мной, не имеет значения.

Боль.
Я чувствую на плечах руки отца и вижу его горящий взгляд, когда он говорит о том, что мы можем совершить.
Боль.
Поет Макалаурэ и льется теплый золотой свет его песни.
Боль.
Тьелко разговаривает с волком. Вечно вспыхивающий, неугомонный и отважный до безумия Тьелко.
Боль.
Морьо стоит рядом, молчаливый, спокойный и надежный. Они с Таурелотэ смотрят друг на друга и во взглядах столько любви и тепла - не погасить никому.
Боль.
Куруфинвэ так похож на отца.
Боль.
Близнецы смеются и задают вопросы. Хочется снова припомнить им их плотик.
Боль.
Мама с отцом идут рука об руку. Они такие красивые.
Боль.
Финвэ в мастерской и его мудрый и спокойный взгляд. С таким же взглядом он стоит против Врага на пороге нашего дома.
Боль.
Айвэ встает с ножом против ужаса Тьмы.
Боль.
Нильдо отвоевывает у смерти одного за другим. И смеется. Потому что наш целитель не может без шуток.
Боль.
Моринготто говорит о том, что кто-то пришел под стены. Почему я думаю про Финдекано? Ведь корабли сгорели. И все равно…
Боль.
Взгляд Элленила напротив.

Он умирает долго. А мне больше нечего отдать, чтобы прекратить это. Прощай. И до встречи. Надеюсь, до скорой. И все равно...

Моринготто может сломать мне хоть все ребра и вынуть сердце, но не получит того огня, который горит в каждом из нас.

Небо так близко. С него струится тот теплый золотистый свет, что был в песне Макалаурэ. Источник этого света скрыт за облаками, но даже через их завесу проходят лучи.

«Мы знаем, что самый сильный свет, который поможет справиться со страхом, бедами и Тьмой – внутри нас, в сердце у каждого.»